Психологическая помощь детям
Многие спрашивают меня, как психоанализ может помочь совсем маленьким детям? Вопрос справедливый, ведь по мнению многих, «что могут понять дети с помощью слов?».
Действительно, ребёнок не всё может объяснить словами. Он выражает свои внутренние конфликты с помощью симптомов через тело.
Это могут быть:
ночные страхи (когда невербализованные эмоции превращаются в страшные сны);
энурезы, энкопрезы (недержание мочи или кала);
тики (в виде подёргиваний на лице или покашливания);
высыпания на коже;
агрессивность по отношению к другим детям, воспитателям.
И вот уже с этими неудобными симптомами родители приводят своих деток, как правило, сначала к врачам, и уже потом могут дойти и до психологов.
Задача специалиста – расшифровать симптом и дать ребёнку возможность разрешить конфликт более понятным для его родителей способом. Или прожить тяжёлые эмоции и чувства через игру в кабинете в безопасном пространстве и таким образом очень часто в симптоме пропадает надобность для психической жизни ребёнка.
Предлагаю на примере работы французского педиатра и психоаналитика Франсуазы Дольто увидеть, как может быть полезен анализ в работе с совсем маленькими детьми. Из книги «Психоанализ и педиатрия».
«Это случай девочки трех с половиной лет, Жозетты, которую привели в консультацию доктора по поводу общего состояния, вызывающего беспокойство: потеря веса, бледность, анорексия, безразличие к играм, нервность, бессонница или кошмары при пробуждении, из-за которых ребенок был подвержен нервным припадкам.
По словам матери расстройства начались две недели назад; поначалу она не придала этому значения, но, видя ухудшение состояния и упадок сил ребенка между нервными приступами, она решилась проконсультировать с врачом. Соматическое обследование было отрицательным, врач назначил гарденал и лекарство для стимуляции аппетита. Спустя неделю привели Жозетту; вес уменьшился на полкилограмма в неделю. Она была по-прежнему без сил, температуры не было; ребенок, опрятный в течение больше года, вновь стал писать в кровать.
Благодаря симптому энуреза, о котором знали, что я им интересуюсь с психологической точки зрения, мой товарищ мне позвонил и сказал: «Она нуждается, возможно, в вашем лечении». Я вновь опросила мать, чтобы уточнить конкретнее даты. Нам становится известно, что кошмары начались три недели назад. Характер ребенка изменился в это же время; из веселой и живой она стала молчаливой и безразличной. Из-за ночных пробуждений ее ругали родители, за этим следовали настоящие нервные припадки, и вследствие ухудшения состояния Жозетту привели в больницу.
Внешне ничего не было в окружении девочки, что могло бы оказать па нее такое впечатление. Я спросила, где спит Жозетта? В комнате родителей.
— Но, — добавила мать, — мы считаем, мой муж и я, что она теперь слишком большая, и мы решили некоторое время назад купить ей диван, чтобы класть ее спать в столовой.
Я попросила уточнить даты.
— Примерно три недели назад было принято решение, и мы даже купили диван, но, конечно, мы пока ничего не поменяли, жду, когда она выздоровеет.
Я обратила внимание на совпадение трех недель.
— Что вы, — мне отвечает мать, — она еще слишком маленькая, чтобы понять. Она даже об этом не знала. Мы ей об этом не сказали ни слова, и чтобы вас убедить, представьте, доктор, что она даже не обратила внимания на новый диван, который стоит в столовой. Это настоящий младенец.
Я видела, как ребенок, сидя на коленях у матери, смотрел на нее с начала разговора с немного отупелым видом; она принялась внимательно смотреть на меня, как только я заговорила о совпадении расстройств с покупкой дивана.
Посредством этих симптомов, мотив которых был для нее бессознательным, ребенок выражал отказ покинуть комнату родителей, оставить мать отцу. Мы не стали входить в определение каждого из симптомов: кошмары, ночные ужасы, анорексия, энурез, потеря интересов своего возраста. Все выражали страх, влекущий регрессивные невротические симптомы.
Понимая конфликт, разыгрывающийся у ребенка, мы объяснили матери в присутствии Жозетты, что ее ребенок страдает морально, что ему нужно помочь пережить идею отделения от родителей, отношения к ней как большой девочке, — что вызывало у нее страх.
Я объяснила Жозетте, что она хочет остаться младенцем, чтобы не покидать свою маму. Может, она думала, что ее любят меньше, что папа хочет избавиться от нее? Малышка очень внимательно слушала и молча плакала.
Родители отменили лекарства и последовали нашим советам. В тот же вечер папа и мама поговорили с Жозеттой о предстоящей перемене. Папа был более ласков с ней, чем обычно, он ей представил новое будущее, он ей описал, какой она станет большой девочкой и как он будет этим гордиться; школу, куда она скоро пойдет с другими детьми.
Спустя четыре дня мать пришла снова и сказала мне, что ребенок более спокойный. Без гарденала она засыпала легким сном, но без кошмаров, энурез в две первые ночи держался, ребенка не ругали. Вот уже два дня, как прекратилось ночное недержание, аппетит вернулся, и девочка веселая днем. Она задала много вопросов. (Страх исчез и ребенок обрел свой нормальный аффективный уровень.) Я предлагаю, чтобы теперь она ложилась спать в другой комнате, и я объясняю это Жозетте, та соглашается. Я советую отцу приходить к малышке поцеловать ее, когда она в кровати, и добавляю, что ни под каким предлогом родители не должны ее забирать в свою комнату. Через неделю мать пришла еще раз со смеющейся и гордой Жозеттой.
Все идет хорошо. Аппетит, сон и веселость вернулись. Ребенок ведет себя, как девочка, и она сама попросила мать пойти сказать докторше, что она выздоровела.»
2022 © Светлана Курдюмова, Психологическая служба "Свободная Ассоциация". Копирование статей как целиком, так и частично допускается только при условии указания авторства и ссылки на данную страницу.